Замок на краю бездны - Страница 42

Старший сын, в юрте которого старик доживал свои последние годы, никогда не решился бы выгнать отца умирать на мороз – слишком любил и уважал его. Только шаман видел, как с каждым днем все меньше и меньше становится еды, как пустеют ямы со скудными запасами – лето выдалось коротким и холодным, да еще и на скот мор напал. Многие в этом году не доживут до весны…

Зима пришла лютая и вьюжная, порой днями нельзя было выйти из юрты. А вокруг стойбища кружили стаи голодных волков, пугая людей своим воем. И ведь разрыли, твари проклятые, несколько мясных ям, и все сожрали. Люди с ужасом смотрели на опустевшие хранилища и понимали, что видят свою скорую смерть. Забивать уцелевший скот не решится никто – это верная гибель для всего рода.

Всю ночь думал старый шаман тяжкую думу, а поутру велел сыну запрячь арбу. Тот вздрогнул, сразу все поняв, но не решился перечить – раз отец так решил, значит, так тому и быть. Понятно, что вскоре его примеру последуют остальные старики и старухи стойбища. Не станут отбирать последние крохи еды у своих же детей. Жесток закон степи, но иначе не выжить.

Старик надел свои лучшие одежды – предки должны увидеть почтенного представителя своего рода, а не безродного бродягу. Низко поклонился юрте, людям, наказал молодому шаману не позорить седин наставника и сел на арбу позади сына. Провожали его всем стойбищем, но молча – и так каждому было ясно, что происходит. К чему лишние слова? В дороге он тоже ничего не говорил – все сказано, все сделано, все завершено. Осталось с достоинством уйти.

Дождавшись момента, когда стойбище осталось далеко, шаман соскользнул с арбы. Плечи его сына опустились, но больше ничем он не выдал, что знает – отца позади нет. Старик долго провожал взглядом удаляющуюся арбу, улыбаясь непонятно чему. Только когда она скрылась из виду, не спеша побрел в сторону восхода – спешить ему было некуда. Долго идти не понадобилось, вскоре нашлась удобная ложбинка, защищающая от пронизывающего ледяного ветра. Осмотрев ее, шаман удовлетворенно кивнул – вполне достойное место для смерти. Хорошо бы волки нашли его уже мертвым, умирать в зубах зверей вовсе не хотелось. Хотя, если разобраться, неважно.

Привычно сев на снег, подогнув ноги, старик начал вспоминать свою жизнь. Не совершил ли он чего-нибудь постыдного, не придется ли краснеть перед предками? Нет, старался жить честно. Воевал, если нужно было. Сочинял и пел песни, разносимые другими акынами по стойбищам и станам. Когда младший сын на коня сел, заменил прежнего шамана, точно так же ушедшего умирать в степь голодной зимой. Судил сородичей по закону предков, помогал другим, как мог. События далекого прошлого медленно текли в памяти, и старик улыбался воспоминаниям. Много пережито, много испытано. Есть, что вспомнить перед смертью.

Невдалеке послышался волчий вой. Старик вздрогнул – учуяли одинокого человека, проклятые. Да, вскоре от него останутся только обглоданные кости. Сопротивляться он не станет – все быстрее. Шаман поднял взгляд выше. Солнце уже почти зашло, вскоре стемнеет. Да примет Высокое Небо его душу!

Что-то на этом самом небе привлекло внимание, и старик всмотрелся. Странно, сушеных мухоморов как будто не ел, а видит невозможное. Он потряс головой, но ничего не изменилось – со стороны заходящего солнца к ложбине приближался крылатый конь. Огромный вороной жеребец сильно взмахивал белыми крыльями и злобно ржал. Всадник был ему под стать – гигант с волосами цвета крыла ворона. Распущенные волосы бились на ветру и казались черным вихрем, несущимся следом.

Старый шаман медленно встал – впервые в жизни у него дрожали ноги. Небесный Воин пришел за его душой?! Значит, древние легенды правдивы? За немногими избранными и в самом деле приходят в момент смерти Небесные Воины, чтобы забрать их собой в небо? Он зачарованно смотрел, как крылатый конь опускается на землю неподалеку. Всадник спрыгнул на землю и направился к старику. Странно, но у него не было оружия, вместо меча за плечами висело что-то напоминающее дойру.

– Абудай Белый Мустанг! – грянул наполненный силой голос, заставив шамана вздрогнуть. – Ты оказался достоин чести войти в Небесную Стражу!

– Благодарю тебя за это известие, Небесный Воин, – низко поклонился старик, отступая на шаг. – Но я не герой и не великий каган, я всего лишь акын и шаман.

– Только акын может стать одним из нас, – коснулась губ того почти незаметная улыбка. – И я тоже не воин, скорее – Страж. Клинок в руках Высокого Неба. За тобой мы наблюдаем издавна – с самой юности. Повторяю – ты достоин.

– Достоин… – повторил старик, все еще не веря, что такое случилось с ним.

– Выбор в твоих руках, – продолжил Страж. – Если согласишься, станешь моим учеником. Учти, у нас непростая судьба.

– Никогда не боялся трудностей, – усмехнулся Абудай. – Раз Высокое Небо избрало меня, то кто я такой, чтобы отказываться? Но твоим учеником? Ты же совсем молод…

– Мне многие тысячи лет, – возразил Страж. – Ты завтра тоже станешь молодым. Телесная немощь не должна мешать нам исполнять свой долг. А кроме долга в нашей жизни ничего нет. Ни семей, ни рода, ни жен, ни детей – ни на что из этого мы права не имеем. Запомни это.

– Запомню, наставник! – поклонился старик, хоть и трудно оказалось назвать наставником столь молодо выглядящего человека. – Я благодарю за оказанную мне честь и готов следовать за тобой.

– Тогда идем.

Страж взял шамана за руку, вокруг на мгновение потемнело, и они оказались совсем в другом месте. Совершенно непредставимом для старого степняка.